Десятое правило волшебника, или Фантом - Страница 72

— По каким-то причинам, Барах был не в силах заделать брешь, созданную Лотейном, не мог уничтожить последствий его измены. Он сделал лучшее, что мог — проследил, чтобы появился баланс, противовес нанесённому повреждению — кто-то, способный противостоять силам, стремящимся к уничтожению одарённых, кто-то, обладающий необходимыми способностями.

Этим «кем-то» должен был стать ты, Ричард. Барах проследил, чтобы ты был рождён, чтобы мог противостоять тому, что было сделано Лотейном. Именно поэтому ты, Ричард Рал, единственный, кто способен остановить Орден.

Ричард почувствовал себя больным. Всё происходящее заставляло его ощущать себя огромной пешкой, которую все используют в своих скрытых целях; простачком, способным лишь исполнять чужие планы, и вынужденным играть роль, предопределённую ему через пропасть тысячелетий.

Будто прочитав его мысли, Шота, всё ещё в облике его матери, сочувственно положила руку ему на плечо.

— Барах постарался уравновесить это повреждение. Он не предопределял, как будет достигнуто равновесие, и как оно станет действовать. Твоя добрая воля, Ричард, вовсе не вычеркнута из уравнения.

— Ты так думаешь? Мне кажется, что я — просто решающий элемент этой головоломки, введённый в игру в последний момент. Я не вижу своей доброй воли, своего желания, своей собственной жизни, своего выбора — вообще ничего. Кажется, другие уже определили мою дальнейшую судьбу.

— Я не думаю, что это так, Ричард. Я бы сказала, всё, что было сделано, мало чем отличается от подготовки солдата. Обучение даёт ему возможность достичь цели, победить в сражении, если уж битва неминуема. Это не означает, что, когда начнётся битва, солдат не сбежит, что будет стойко сражаться. Вероятно, даже победит, если применит лучшие из своих способностей и навыков. Барах проследил, чтобы у тебя была такая возможность, Ричард. Он оставил тебе броню, оружие, способности, чтобы защитить свою собственную жизнь и свой собственный мир, если возникнет необходимость. Вот и всё. Он лишь протянул тебе руку помощи.

Рука помощи, посланная через бездну времени... Ричард запутался и чувствовал себя истощённым. Казалось, он больше не знает себя, не знает, кто он такой на самом деле. Не знает, какая часть его собственной жизни принадлежала ему самому. Как будто призрак Бараха внезапно материализовался из глубины веков и поселился в жизни Ричарда.

Глава 20

И ещё одно обстоятельство всё не давало ему покоя. Одна деталь, которая не имела смысла. Как мог Лотейн, главный обвинитель, отвернуться от своей веры, отвернуться от людей Нового Мира? И то, что он поддался притягательной силе убеждений Древнего Мира, казалось Ричарду слишком удобным объяснением.

И вдруг оно пришло — озарение, нахлынуло мощным потоком. Догадка, от которой захватывало дух. То, что всегда беспокоило его в древних рукописях. Шота пробудила его память о давних событиях, отчего все части той давней истории внезапно встали на место. Теперь Ричард понял то, что всегда казалось ему неправильным и всё время его беспокоило. И теперь, осознав всё, он не мог понять, почему не догадался об этом раньше.

— Лотейн был ревностным обвинителем, — произнёс Ричард, наполовину сам себе. Он застыл словно в трансе, широко раскрыв немигающие глаза. — Это не было новым проявлением фанатизма Лотейна. Он ни от кого не отворачивался. Он не был предателем. Он был шпионом. Всегда был шпионом. Он, словно крот, подбирался к цели, прокладывая ходы под землёй. У него было время, чтобы добиться положения и власти. И найти сообщников, готовых исполнять его тайные приказы.

Лотейн был не просто уважаемым волшебником, он ещё обладал большой властью. Со своим политическим влиянием он имел доступ к самым высоким постам. И когда, наконец, представилась долгожданная возможность, он начал действовать. Он сделал так, чтобы его сообщники были назначены в команду Храма. Как и сегодняшние последователи Ордена, Лотейн и его люди твёрдо верили в своё дело. Это по их вине волшебники потерпели неудачу. Их деятельность не была результатом смены взглядов, не была бесчестным поступком. Всё так и было задумано. Специально, с самого начала.

Они все были готовы пожертвовать собой. Умереть за свою веру, во имя высшей цели. Не знаю, только часть из них были действительно шпионами, или они все, но то, что они достигли своей цели — это факт. Могло даже статься, что они убедили кого-то ещё поддержать их из чувства нравственного долга.

Разумеется, остальные волшебники в Башне неизбежно и достаточно скоро должны были понять, что в деле Храма Ветров не всё чисто. Именно поэтому Лотейн так рьяно взялся за преследование команды Храма. Он подверг их суду и проследил, чтобы все они были казнены. Он не хотел оставлять в живых никого, кто бы мог рассказать хоть немногое из того, что они совершили на самом деле.

Лотейн точно спланировал все свои действия, ему удалось сохранить тайну так, чтобы ничего нельзя было исправить. Шпионы, которых Лотейн назначил в команду Храма, охотно пошли на смерть, унося с собой все секреты. Преследуя в суде и приговорив команду Храма, Лотэйн сумел сохранить в тайне заговор, который целиком и полностью был его творением. Он устранил всех, обладавших любыми сведениями об истинном ущербе, который они нанесли. Он был уверен, что когда-нибудь причинённый им вред сметёт всех противников, и его приспешники будут править миром. Когда это случится, он станет самым великим героем войны.

Оставалась только одна небольшая проблема. Посвящённые настаивали, что кто-нибудь из них должен отправиться в Храм Ветров и устранить повреждение. Лотейн не мог допустить, чтобы туда пошёл кто-то другой — ведь тогда открылась бы истинная степень его предательства. И, возможно, нашёлся бы способ всё исправить. Вот и пришлось ему предложить самого себя в качестве посланца. Хотя изначально в его планы входило отправиться туда только в крайнем случае, при необходимости уничтожить все следы.